– У вас он еще не появился? – спросила я.

– Пока нет, – немного с опаской ответил папа.

– Сон не страшный. Если на то пошло, он забавный. Думаю, Карл пытается представить человечеству какой-то общий проект. Может, они проверяют, способны ли мы работать вместе.

– Как быстро он распространится на всех?

– Не знаю, мам, но это не то, чего стоит бояться.

– Но они меняют наш мозг. Они уже изменили твой мозг, так? Этот Сон – он же не нормальный. Вдруг он меняет тебя больше, чем ты это сознаешь?

Это была действительно страшная мысль, и слышать ее от мамы, а не от какого-то интернет-тролля, было куда тревожнее.

– Я не знаю, мама. Если бы Карлы хотели причинить нам боль, то, вероятно, просто причинили бы. Честно говоря, я знаю не больше, чем вы, но… – Мне не хотелось это говорить, но раз уж начала, надо было заканчивать. – Наверное, я просто верю в лучшее.

– Эйприл, – сказал папа, – я знаю, что у тебя очень много работы. И знаю, что ты никогда не останавливаешься, пока не дойдешь до конца. Я всегда уважал в тебе это качество. Но сделай перерыв, дорогая. Позвони нам. Проведи время с Майей, просто погуляй.

– Ой, пап, мам… мы с Майей расстались.

И опять пришлось расхлебывать последствия моего идиотизма и бесполезности. Стоило отцу меня похвалить, я тут же сообщила ему, как облажалась.

– Ох, милая. – Это уже мама. – Нам так жаль. Если не хочешь, не будем сейчас об этом говорить.

Они достаточно меня знали и не стали просить подробностей. Сами обо всем догадались. Я всегда обрывала нить, если чувствовала, что она меня сдерживает. Им это не нравилось, но от советов они воздерживались.

Наконец папа сказал:

– Скоро свадьба Тома, вот тогда и поболтаем, хорошо и вдумчиво. Найдем минутку. У нас же не только он есть. Мы тебя любим, Эйприл.

– Позвони нам! – прибавила мама.

* * *

После этого я погрузилась в шторм новостей. Президент не упомянула меня в своей речи, но сослалась на мою работу. Теперь я была неразрывно связана с этой историей. Не потому что обнаружила Карла, и не потому что была первой, кто вышел и сказал, что он инопланетянин, и не потому что из-за меня его рука отвалилась и побежала по Голливуду, а по всем трем причинам одновременно.

Робин прислал за мной машину, и я отправилась на студию спутникового телевидения. Оттуда кадр с моей физиономией на фоне Манхэттена могли передать на любое шоу в любом месте. Один продюсер сказал мне, с кем я буду разговаривать и где, и маленький наушник стал моей единственной связью с этими людьми. Это был шаг вперед по сравнению с интервью по скайпу и шаг назад от походов на шоу. Однако таким образом я могла появиться в любой значимой программе новостей, не выходя из этой комнаты.

Так как пришельцы стали самой громкой историей, телевизионщики собрали абсолютно всех, и меня тоже запихнули на панель, независимо от того, имели ли мы какое-либо отношение друг к другу или нет. Я разговаривала с отставными генералами, физиками, психологами сна, неврологами, актерами, которые играли инопланетян в кино, известными светилами науки… Все хотели приобщиться к этой истории, и новостные шоу создавали группы из самых громких имен, пытаясь объединить усилия.

Так что да, в тот день я беседовала со множеством знаменитых людей и на удивление прекрасно себя чувствовала. Только одно интервью я могу назвать неприятным.

Ведущая:

– Обсудить с нами эти потрясающие новости пришли Эйприл Мэй, первооткрыватель нью-йоркского Карла… (я помахала) и Питер Петравики, автор главного бестселлера по версии Амазон, «Вторжение» (он кивнул). Питер, начнем с вас. Всего несколько часов, как мы получили официальное подтверждение Карлов, а ваша книга уже бьет рекорды на Амазоне. Как такое произошло?

Петравики тоже передавали откуда-то через спутник, поэтому он появился на маленьком экране рядом с моим. Самый обычный парень, которого можно увидеть, прогуливаясь по Уолл-стрит во время обеда: лет сорок пять, темные волосы, загар, белые зубы, серый костюм, голубая рубашка, пара верхних пуговиц расстегнута, без галстука. Он был совершенно обычным. Конечно, тогда я его не видела. Для меня все шоу сводилось лишь к голосам в ухе.

– Ну, как и Эйприл, я чувствовал, происходит что-то странное, а внятных объяснений все меньше. Конечно, я не обсуждаю речь президента в своей книге, хотя уже работаю над обновленной версией, но это выглядело как история столетия, и я чувствовал, что обязан принести в нее правду.

– Эйприл, что вы думаете об утверждении мистера Петравики, что Карлы представляют собой потенциальную опасность и угрозу вторжения?

На записи видно, что я совершенно потрясена. Теперь, когда я знаю, как вести себя на интервью, понимаю, что мне следовало ответить: «Я ничего не знаю о книге мистера Петравики, но…» И просто сказать то, что хочу. Вместо этого я ушла в оборону.

– По-моему, это глупо. – Я замолчала, собираясь с мыслями, но не успела продолжить, как…

– Глупо? Глупо думать о безопасности американцев, когда превосходящая сила внезапно появляется в наших городах? Сила, которая ушла в подполье и непонятно, где теперь бродит? Сила, которая вторглась не только в наши города, но и в наш разум? Думаете, меры предосторожности – это глупо?

Если он и правда ждал ответа от меня, я ничего не могла из себя выдавить. К счастью, вмешалась диктор:

– Но мистер Петравики, что мы знаем об истинных намерениях Карлов?

– Мы знаем, что они в броне, что явились без предупреждения, что нарушили международные и внутренние законы, что попросили радиоактивные материалы, один из которых любезно предоставила им наша гостья.

Я застыла. Не могла бы сидеть ровнее, даже если бы меня держали на мушке. Я зыркнула на Робина, мол, кто, на хрен, этот чувак, но он показал мне смотреть в камеру. Странно, если ты в кадре отводишь глаза.

Снова встряла ведущая:

– Действительно, Эйприл. Не слишком неожиданный шаг для обычного гражданина.

Слава богу, к этому вопросу я была готова:

– Америций, элемент, который мы предоставили, используется в предметах домашнего обихода. Мы приобрели его в аптеке на той же улице, где стоит голливудский Карл. Элемент радиоактивен, но ведь и солнце тоже. Согласна, мы слишком увлеклись. Нам следовало представить наши выводы правительству, чтобы они решили, что делать с информацией.

Эту тему мы заранее договорились раскручивать. Если вы смотрели интервью (которое я пересматривала несколько раз в последующие дни), то заметили, что Петравики сидит с таким выражением лица, мол, да-да, а еще тебе не следует быть идиотской, сопливой, хреновой всезнайкой.

Ведущая снова взяла слово:

– Похоже, президент считает, что Карлы не представляют угрозы…

Я ждала, пока она закончит вопрос, но Питер встрял прямо тут: